"Лучший из миров" - неожиданная история разрушения и созидания

Картина "Лучший из миров" отличается своей концептуальной идеей. Режиссёр Адриан Гойгингер рассказывает в фильме о себе, вещах, связанных с детством, проведённым под крылом любящей матери-наркоманки. И, казалось, вполне можно было делать жестокую драму, описывающую трудности выживания ребёнка в мире наркоманов и алкоголиков, но режиссёр делится абсолютно другим - радостью.

Да, как сильно не резало бы слух, Гойгингер не в обиде за поведение своей матери, не раз пытавшейся слезть с иглы ради него. Для автора то детство, те пережитые эмоции - едва ли не лучшее, что могло с ним случиться. История взлётов и падений, радостных моментов и тяжёлых испытаний, едва не привели к самому страшному - полному разрушению двух жизней. И совершенно неожиданно переломным моментом картины является религиозная составляющая, отражающая одновременно комичность ситуации и глубокий духовный посыл, раскрыть полностью который не было ни малейшего шанса.

Единственным упущением режиссёра в фильме стала относительно слабая проработка персонажа матери. Такое ощущение, что сама картина, её сценарий давался несколько труднее, чем об этом рассказывал режиссёр в ряде интервью. И его можно понять, поскольку события, послужившие точкой отправления, случились вовсе не во времена его детства. Впрочем, это абсолютно другая история, обсуждение которой вполне может испортить просмотр самой картины. Речь шла о персонаже матери и полном отсутствии к ней доверия со стороны зрителя. Насколько сильно она любила сына и любила ли вообще - этими вопросами приходится терзаться первые 20 минут. И потом, словно по мановению волшебной палочки, всё меняется, а причины этого, к сожалению, остаются за скобками повествования. Не исключено, что суть этого лежит именно в поиске позиции для того, чтобы верно подступиться к истории.

И целый абзац, конечно же, хочется посвятить молодому Джереми Миликеру - актёру, сыгравшему главную роль. Точнее будет сказать - исследовавшему. Когда ребёнка впервые вытаскиваешь из коляски и ставишь на траву, то он не знает что делать, при этом ему любопытно и он пытается идти, преодолевая кочки, падая, вставая, исследуя. Именно так ведёт себя на экране Миликер - постоянно в движении с огромной кучей импровизаций, уходящих иногда за грань дозволенного. Увидел ли Гойгингер в нём себя того времени, либо ему просто понравилась идейность подающего надежды мальчика - вопрос, на который сам режиссёр не стал давать ответ... наверно, оно и к лучшему.