В Венеции стартует 64-й международный кинофестиваль. Кинобиеннале на Лидо открывает осенний фестивальный марафон - вслед за ним пройдут престижные кинофорумы в Торонто, Сан-Себастьяне, Лондоне, Риме.
Несмотря на то, что доступ на фестивали класса "А" практически закрыт для широкой публики, бурный интерес прессы и присутствие звезд делают их событиями первостепенной важности для всего киномира.
О феномене "фестивальности" и ее роли в современном массовом сознании в интервью BBCRussian.com рассказал главный редактор журнала "Искусство кино", член Совета по культуре и искусству при президенте России Даниил Дондурей. С ним беседовала Мария Бейкер.
BBCRussian.com: Известно, что фестивали в Венеции или Канне создавались не для широкой публики, а для избранного круга профессиональной элиты. В ближайшие две недели рядовым киноманам проход в венецианское Палаццо дель Чинема будет строго воспрещен. Между тем, ажиотаж вокруг фестивалей и интерес к ним растут год от года. В чем секрет?
Даниил Дондурей: Я думаю, что какие-то очень важные механизмы фестивального движения были заложены в период появления массового общества в Европе, то есть сразу же после войны. Хотя первый венецианский фестиваль Муссолини, как дальновидный политик, организовал еще в начале 1930-х годов. Американцам тогда фестивали были не нужны, поскольку в 1930-е Голливуд превращался в важнейший кинематографический институт мира, центр по изготовлению грез. Когда кончилась война и американцы стали главными финансовыми, экономическими, символическими и духовными инвесторами и спонсорами развития Европы, началось движение в сторону коммерциализации, появления массового общества. В частности, появились люди, способные смотреть кино, имеющие деньги и досуг, живущие в городах, знающие звезд. Тогда же стало понятно, что механизм производства коммерческих фильмов, собирающих максимальное количество билетов, должен быть поддержан чем-то противостоящим ему. Нужна была альтернатива. И фестивальное движение было задумано как поддержка авторской, некоммерческой культуры. Как поддержка профессионализма внутри цеха. Как поиск новых имен, новых фигур, новых идей, новых стилей. Нужен был некий институт, некая технология, чтобы обуздать коммерциализацию кинематографа.
BBCRussian.com: Значит, кинофестиваль - изобретение европейское? Попытка сберечь самоидентификацию на фоне культмассовой экспансии Нового Света?
Д.Д.: Да. Почти все главные фестивали начались в 1946, 1947 годах. Это была некая духовная, интеллектуальная, профессиональная реставрация достижений Европы предвоенного времени. Попытка противостоять нашествию голливудской продукции, которая с невероятной быстротой проникала на расчищенные танками плацдармы, так как она сделана очень качественно для всех людей, а не исключительно для интеллектуалов. В этих условиях различные европейские организации, а позднее и азиатские, стали создавать фестивали как "наш ответ Голливуду". Нужна была альтернативная система звезд, новые имена, новые художественные идеи, другое понимание качества. И, конечно же, накопление новых художественных практик - а это значит экспериментальное кино, слом стереотипов. Возникла технология "фестиваля открытий". Базовый принцип фестивального движения - культ нового, культ открытий. Поэтому фестивали делают имена. Сегодня, так же, как и в 1940-е и 1960-е годы, эта задача остается - найти новые имена, новых звезд. Все большие фестивали, включая венецианский, настаивают на "праве первой ночи" - фильм, попадающий в конкурс, не может быть уже где-нибудь засвечен.
BBCRussian.com: Вероятно, в наши дни именно погоня за новинками привлекает на большие фестивали весь цвет киноиндустрии?
Д.Д.: У фестиваля есть еще одна очень важная функция - коммуникативная. Кинофестиваль играет роль свахи, которая пришла на свадьбу. Большим фестивалям всегда сопутствуют рынки. На фестивали приезжают не только художники, но и бизнесмены. Они начинают друг с другом знакомиться. Возникают новые "супружеские" - "супружеско-производственные" семьи. Возникают связи - и любовные связи. В смысле - мне нравится этот режиссер, мне нравится эта актриса. То есть за эти 10-12 фестивальных дней возникают новые любовные отношения, и это тоже очень важно. И еще, конечно, фестиваль дает возможность колоссального, мирового пиара. Ведь очень мало кто увидит конкурсные фильмы - очень немногие из них дойдут до проката. Вот сейчас, я надеюсь, до российского проката дойдет румынский фильм "4 месяца, 3 недели, 2 дня", победитель Каннского фестиваля. А вот потрясающий корейский фильм Ли Чанг Донга "Тайный солнечный свет" не дойдет наверняка - потому что он уж такой некоммерческий... Фестивали дают новостной повод рассказать о фильмах, о которых иначе никто бы и не услышал.
BBCRussian.com: Крупные международные фестивали проводятся всеми творческими цехами - есть фестивали театральные, музыкальные и т.д. Почему же именно кинофестивали привлекают такой повышенный интерес СМИ? Считается, например, что по численности аккредитованных журналистов с Каннским фестивалем могут соперничать только Олимпийские игры.
Д.Д.: Те фестивали, о которых вы говорите - театральные, музыкальные, цирковые - обращены к достаточно небольшим аудиториям элит. Как известно, классическую музыку не слушает даже один процент населения... Тут речь идет о десятых, если не сотых долях процента. И с театром - нам только кажется, что население мира ходит в театр. На самом деле в театр в городах ходит от 4% до 8% населения. А уж современное искусство - всевозможные биеннале - там аудитория тоже исчисляется в тысячных долях процента. А вот кино регулярно смотрят - хотя бы через такие носители как ТВ и DVD - порядка 90% населения. Не забывайте, что коммерческое кино собирает миллиарды долларов. Миллиарды! Никакая классическая музыка, никакое изобразительное искусство, если, конечно, это не Ван Гог, такими цифрами не оперируют. То есть такой повышенный интерес со стороны медиа вызван гигантской востребованностью этого вида культуры. Не надо забывать, что 55% всех эфиров телевидения - это кино. Правда, включая документалистику и анимацию, но все равно это гигантский объем.
BBCRussian.com: Итак, кино остается важнейшим из искусств?
Д.Д.: Конечно! Ведь кино - это самый мощный мифологический продукт. Люди хотят жить во второй реальности. Без второй реальности они бы просто устали - от ругани внутри семей, сложных отношений на производстве, безденежья, от ужасных гаишников, которые норовят забрать у тебя деньги по любому поводу, от политической ситуации, от которой тебя тошнит... Поэтому они проваливаются во вторую реальность кинематографа. А кинофестиваль - это специальная площадка по трансляции шедевров второй реальности, по созданию правил жизни второй реальности, по созданию кумиров второй реальности. Фестивали становятся такими образцовыми фермами, где культивируется вторая реальность, где встречаются ее герои и магнаты. Такой вот "сходняк" боссов второй реальности, где можно за 10 - 12 дней договориться о ценах, открыть новые имена, ужесточить правила и выдать новые образцы миллионам потребителей.
BBCRussian.com: Вы говорите, что кинофестивали оперируют только в сфере "второй реальности". Между тем, все крупные фестивали - Венеция, Канн, Берлин - используют политику как часть своего бренда. Венеция, например, всегда слыла фестивалем консерваторов. А организаторы небольших фестивалей (всего их в мире более 600) иногда вообще выводят искусство кино за рамки художественной абстракции - сейчас в моде программы типа "кино и терроризм". Как заметил недавно известный европейский документалист, с тем же успехом можно было бы созвать форум "таблица умножения и терроризм".
Д.Д.: Да, возможно! За фестивалями стоит специальный род публики. Я не говорю сейчас о продюсерах - у них более сложные коммерческие и цеховые интересы. Но есть еще и авторы - режиссеры, сценаристы, актеры - и у них свои амбиции. Поскольку с 80-х годов мир вступил в медийную эру, то самыми главными звездами являются не просто бизнесмены, политики, актеры, но только те из них, кто оказался в медиа. То есть в телевизоре. А телевизору ужасно интересны кинозвезды, которые должны предлагать потребителю какие-то свои заморочки, свои взгяды на мир. Типа: "вот мы, американцы, мы ненавидим своего президента - он у нас вообще чуть ли не вор, и чуть ли не спровоцировал Бин Ладена". Или наоборот: "вот мы, демократы Америки, воспитаны на либеральных традициях". И тут возникают разного рода интеллигентские политические токи. Они, кстати, редко касаются игрового кино - оно слишком дорогое, чтобы им рисковать. А вот документалка - почему бы и нет. И когда на фестивалях появляются провокаторы типа Майкла Мура, то все сразу же готовы, на виду у мировой прессы, поучаствовать в атаке и на американского президента, и на США, и на голливудизацию.
BBCRussian.com: Мы уже говорили о том, что ажиотаж вокруг такого фестиваля, как венецианский, схож по накалу с атмосферой на крупном футбольном турнире. И пресса, и делегаты фестиваля "болеют за своих". В этом году в конкурс в Венецию приглашен российский фильм "12" Никиты Михалкова. Насколько, на Ваш взгляд, участие российских фильмов в международных кинофестивалях оказывает влияние на кинопроцесс в стране?
Д.Д.: Дело в том, что русское кино тотально неконвертируемо. В мире не смотрят русское кино, как бы мы ни успокаивали себя разговорами о том, что у нас кино расцветает. Если и расцветает, то очень относительно и только на внутреннем рынке. И, может, мы прорвемся куда-нибудь в Узбекистан и Таджикистан, но в Париже, Риме и, тем более, в Лос-Анджелесе не очень будут смотреть русское кино. Они считают, что коммерческое российское кино неконкурентоспособно. Им кажется, что русская жизнь показана превратно, что правда; что это сделано некачественно, что правда; что в этих фильмах нет правильного понимания моделей коммерческого кино, что тоже правда. Самый большой успех российского кино на Западе за всю его историю - 7 миллионов долларов у "Русского ковчега" Сокурова. Потому что, во-первых, этот фильм снят одним кадром, а во-вторых, как заметил один эксперт, он продавался прокатчиками под девизом (Сокуров тут, конечно же, ни при чем) "заплатите 8 долларов и вы посмотрите Эрмитаж без поездки в Санкт-Петербург!". Поэтому фестивали остаются такой резервацией, куда российское кино, которое воспринимается там как экзотика, приглашают. Фестивали снимают комплексы - мы можем говорить, что участвовали в каннской программе или в венецианской программе. Вот сейчас Никита Сергеевич повезет фильм в Венецию. Это крупнейший мировой смотр, и оказаться там в конкурсе - уже честь, потому что это значит, что ты прошел селекцию. И, безусловно, каждый художник нуждается в подтверждении своего статуса - тем более, что Михалков очень давно не снимал и ему еще не столько лет, как было Бергману, который уже ни в чем не нуждался.
BBCRussian.com: Каково будущее кинофестивального движения? Смогут ли фестивали сохранить свой статус в цифровую эпоху, когда одного нажатия клавиши компьютера или мобильного телефона будет достаточно, чтобы посмотреть мировую премьеру кинофильма?
Д.Д.: Дело в том, что обществу кроме бизнеса нужны еще и, я бы сказал, фабрики по производству символического капитала. И фестивали прекрасно выполняют эту функцию. Все магнаты индустрии, включая руководителей на телевидении, понимают, что символический капитал очень важен - и для политического начальства, и для мирового сообщества, и для рекламодателей. И ничего нет ловчее, быстрее и успешнее, чем кинофестивали для выработки этого капитала!
Несмотря на то, что доступ на фестивали класса "А" практически закрыт для широкой публики, бурный интерес прессы и присутствие звезд делают их событиями первостепенной важности для всего киномира.
О феномене "фестивальности" и ее роли в современном массовом сознании в интервью BBCRussian.com рассказал главный редактор журнала "Искусство кино", член Совета по культуре и искусству при президенте России Даниил Дондурей. С ним беседовала Мария Бейкер.
BBCRussian.com: Известно, что фестивали в Венеции или Канне создавались не для широкой публики, а для избранного круга профессиональной элиты. В ближайшие две недели рядовым киноманам проход в венецианское Палаццо дель Чинема будет строго воспрещен. Между тем, ажиотаж вокруг фестивалей и интерес к ним растут год от года. В чем секрет?
Даниил Дондурей: Я думаю, что какие-то очень важные механизмы фестивального движения были заложены в период появления массового общества в Европе, то есть сразу же после войны. Хотя первый венецианский фестиваль Муссолини, как дальновидный политик, организовал еще в начале 1930-х годов. Американцам тогда фестивали были не нужны, поскольку в 1930-е Голливуд превращался в важнейший кинематографический институт мира, центр по изготовлению грез. Когда кончилась война и американцы стали главными финансовыми, экономическими, символическими и духовными инвесторами и спонсорами развития Европы, началось движение в сторону коммерциализации, появления массового общества. В частности, появились люди, способные смотреть кино, имеющие деньги и досуг, живущие в городах, знающие звезд. Тогда же стало понятно, что механизм производства коммерческих фильмов, собирающих максимальное количество билетов, должен быть поддержан чем-то противостоящим ему. Нужна была альтернатива. И фестивальное движение было задумано как поддержка авторской, некоммерческой культуры. Как поддержка профессионализма внутри цеха. Как поиск новых имен, новых фигур, новых идей, новых стилей. Нужен был некий институт, некая технология, чтобы обуздать коммерциализацию кинематографа.
BBCRussian.com: Значит, кинофестиваль - изобретение европейское? Попытка сберечь самоидентификацию на фоне культмассовой экспансии Нового Света?
Д.Д.: Да. Почти все главные фестивали начались в 1946, 1947 годах. Это была некая духовная, интеллектуальная, профессиональная реставрация достижений Европы предвоенного времени. Попытка противостоять нашествию голливудской продукции, которая с невероятной быстротой проникала на расчищенные танками плацдармы, так как она сделана очень качественно для всех людей, а не исключительно для интеллектуалов. В этих условиях различные европейские организации, а позднее и азиатские, стали создавать фестивали как "наш ответ Голливуду". Нужна была альтернативная система звезд, новые имена, новые художественные идеи, другое понимание качества. И, конечно же, накопление новых художественных практик - а это значит экспериментальное кино, слом стереотипов. Возникла технология "фестиваля открытий". Базовый принцип фестивального движения - культ нового, культ открытий. Поэтому фестивали делают имена. Сегодня, так же, как и в 1940-е и 1960-е годы, эта задача остается - найти новые имена, новых звезд. Все большие фестивали, включая венецианский, настаивают на "праве первой ночи" - фильм, попадающий в конкурс, не может быть уже где-нибудь засвечен.
BBCRussian.com: Вероятно, в наши дни именно погоня за новинками привлекает на большие фестивали весь цвет киноиндустрии?
Д.Д.: У фестиваля есть еще одна очень важная функция - коммуникативная. Кинофестиваль играет роль свахи, которая пришла на свадьбу. Большим фестивалям всегда сопутствуют рынки. На фестивали приезжают не только художники, но и бизнесмены. Они начинают друг с другом знакомиться. Возникают новые "супружеские" - "супружеско-производственные" семьи. Возникают связи - и любовные связи. В смысле - мне нравится этот режиссер, мне нравится эта актриса. То есть за эти 10-12 фестивальных дней возникают новые любовные отношения, и это тоже очень важно. И еще, конечно, фестиваль дает возможность колоссального, мирового пиара. Ведь очень мало кто увидит конкурсные фильмы - очень немногие из них дойдут до проката. Вот сейчас, я надеюсь, до российского проката дойдет румынский фильм "4 месяца, 3 недели, 2 дня", победитель Каннского фестиваля. А вот потрясающий корейский фильм Ли Чанг Донга "Тайный солнечный свет" не дойдет наверняка - потому что он уж такой некоммерческий... Фестивали дают новостной повод рассказать о фильмах, о которых иначе никто бы и не услышал.
BBCRussian.com: Крупные международные фестивали проводятся всеми творческими цехами - есть фестивали театральные, музыкальные и т.д. Почему же именно кинофестивали привлекают такой повышенный интерес СМИ? Считается, например, что по численности аккредитованных журналистов с Каннским фестивалем могут соперничать только Олимпийские игры.
Д.Д.: Те фестивали, о которых вы говорите - театральные, музыкальные, цирковые - обращены к достаточно небольшим аудиториям элит. Как известно, классическую музыку не слушает даже один процент населения... Тут речь идет о десятых, если не сотых долях процента. И с театром - нам только кажется, что население мира ходит в театр. На самом деле в театр в городах ходит от 4% до 8% населения. А уж современное искусство - всевозможные биеннале - там аудитория тоже исчисляется в тысячных долях процента. А вот кино регулярно смотрят - хотя бы через такие носители как ТВ и DVD - порядка 90% населения. Не забывайте, что коммерческое кино собирает миллиарды долларов. Миллиарды! Никакая классическая музыка, никакое изобразительное искусство, если, конечно, это не Ван Гог, такими цифрами не оперируют. То есть такой повышенный интерес со стороны медиа вызван гигантской востребованностью этого вида культуры. Не надо забывать, что 55% всех эфиров телевидения - это кино. Правда, включая документалистику и анимацию, но все равно это гигантский объем.
BBCRussian.com: Итак, кино остается важнейшим из искусств?
Д.Д.: Конечно! Ведь кино - это самый мощный мифологический продукт. Люди хотят жить во второй реальности. Без второй реальности они бы просто устали - от ругани внутри семей, сложных отношений на производстве, безденежья, от ужасных гаишников, которые норовят забрать у тебя деньги по любому поводу, от политической ситуации, от которой тебя тошнит... Поэтому они проваливаются во вторую реальность кинематографа. А кинофестиваль - это специальная площадка по трансляции шедевров второй реальности, по созданию правил жизни второй реальности, по созданию кумиров второй реальности. Фестивали становятся такими образцовыми фермами, где культивируется вторая реальность, где встречаются ее герои и магнаты. Такой вот "сходняк" боссов второй реальности, где можно за 10 - 12 дней договориться о ценах, открыть новые имена, ужесточить правила и выдать новые образцы миллионам потребителей.
BBCRussian.com: Вы говорите, что кинофестивали оперируют только в сфере "второй реальности". Между тем, все крупные фестивали - Венеция, Канн, Берлин - используют политику как часть своего бренда. Венеция, например, всегда слыла фестивалем консерваторов. А организаторы небольших фестивалей (всего их в мире более 600) иногда вообще выводят искусство кино за рамки художественной абстракции - сейчас в моде программы типа "кино и терроризм". Как заметил недавно известный европейский документалист, с тем же успехом можно было бы созвать форум "таблица умножения и терроризм".
Д.Д.: Да, возможно! За фестивалями стоит специальный род публики. Я не говорю сейчас о продюсерах - у них более сложные коммерческие и цеховые интересы. Но есть еще и авторы - режиссеры, сценаристы, актеры - и у них свои амбиции. Поскольку с 80-х годов мир вступил в медийную эру, то самыми главными звездами являются не просто бизнесмены, политики, актеры, но только те из них, кто оказался в медиа. То есть в телевизоре. А телевизору ужасно интересны кинозвезды, которые должны предлагать потребителю какие-то свои заморочки, свои взгяды на мир. Типа: "вот мы, американцы, мы ненавидим своего президента - он у нас вообще чуть ли не вор, и чуть ли не спровоцировал Бин Ладена". Или наоборот: "вот мы, демократы Америки, воспитаны на либеральных традициях". И тут возникают разного рода интеллигентские политические токи. Они, кстати, редко касаются игрового кино - оно слишком дорогое, чтобы им рисковать. А вот документалка - почему бы и нет. И когда на фестивалях появляются провокаторы типа Майкла Мура, то все сразу же готовы, на виду у мировой прессы, поучаствовать в атаке и на американского президента, и на США, и на голливудизацию.
BBCRussian.com: Мы уже говорили о том, что ажиотаж вокруг такого фестиваля, как венецианский, схож по накалу с атмосферой на крупном футбольном турнире. И пресса, и делегаты фестиваля "болеют за своих". В этом году в конкурс в Венецию приглашен российский фильм "12" Никиты Михалкова. Насколько, на Ваш взгляд, участие российских фильмов в международных кинофестивалях оказывает влияние на кинопроцесс в стране?
Д.Д.: Дело в том, что русское кино тотально неконвертируемо. В мире не смотрят русское кино, как бы мы ни успокаивали себя разговорами о том, что у нас кино расцветает. Если и расцветает, то очень относительно и только на внутреннем рынке. И, может, мы прорвемся куда-нибудь в Узбекистан и Таджикистан, но в Париже, Риме и, тем более, в Лос-Анджелесе не очень будут смотреть русское кино. Они считают, что коммерческое российское кино неконкурентоспособно. Им кажется, что русская жизнь показана превратно, что правда; что это сделано некачественно, что правда; что в этих фильмах нет правильного понимания моделей коммерческого кино, что тоже правда. Самый большой успех российского кино на Западе за всю его историю - 7 миллионов долларов у "Русского ковчега" Сокурова. Потому что, во-первых, этот фильм снят одним кадром, а во-вторых, как заметил один эксперт, он продавался прокатчиками под девизом (Сокуров тут, конечно же, ни при чем) "заплатите 8 долларов и вы посмотрите Эрмитаж без поездки в Санкт-Петербург!". Поэтому фестивали остаются такой резервацией, куда российское кино, которое воспринимается там как экзотика, приглашают. Фестивали снимают комплексы - мы можем говорить, что участвовали в каннской программе или в венецианской программе. Вот сейчас Никита Сергеевич повезет фильм в Венецию. Это крупнейший мировой смотр, и оказаться там в конкурсе - уже честь, потому что это значит, что ты прошел селекцию. И, безусловно, каждый художник нуждается в подтверждении своего статуса - тем более, что Михалков очень давно не снимал и ему еще не столько лет, как было Бергману, который уже ни в чем не нуждался.
BBCRussian.com: Каково будущее кинофестивального движения? Смогут ли фестивали сохранить свой статус в цифровую эпоху, когда одного нажатия клавиши компьютера или мобильного телефона будет достаточно, чтобы посмотреть мировую премьеру кинофильма?
Д.Д.: Дело в том, что обществу кроме бизнеса нужны еще и, я бы сказал, фабрики по производству символического капитала. И фестивали прекрасно выполняют эту функцию. Все магнаты индустрии, включая руководителей на телевидении, понимают, что символический капитал очень важен - и для политического начальства, и для мирового сообщества, и для рекламодателей. И ничего нет ловчее, быстрее и успешнее, чем кинофестивали для выработки этого капитала!
http://www.bbcrussian.com
