Детально о кинофильме «Моя маленькая принцесса»

ИНТЕРВЬЮ С Евой Йонеско

Как вам пришла идея снять этот фильм?

Я всегда хотела высказаться по этой теме, мучительной и очень личной для меня, связанной с моим детством. Работа была долгой и непростой. Сценарий я написала 10 лет назад.

Но тогда не смогла найти деньги, и проект пришлось отложить. В эти годы занималась фотографией, сняла среднеметражный фильм, написала несколько сценариев.

Что заставило вас, актрису, стать режиссером?

Мне всегда хотелось оказаться по другую сторону камеры. Мне там гораздо комфортнее. Я люблю актерскую работу, но всегда мечтала о режиссуре. С самого раннего детства я смотрела фильмы, ходила в музеи и на выставки. Я погружалась в мир художественных образов, смотрела, наблюдала, анализировала.

Ваш фильм – автобиографический, это облегчило вашу работу?

Эта лента – только первая часть истории, которую я собираюсь продолжить. А рассказывать о личном, сокровенном – не так

просто, как некоторым кажется.

Снимая фильм о своем собственном прошлом, вы установили для себя какие-то табу?

Мне было четыре года, когда моя мать начала меня фотографировать. С самого начала работы над фильмом я не хотела, чтобы главную роль играли несколько девочек разных возрастов, поэтому исключила тот период, когда ребенок, едва научившись ходить, стал позировать обнаженным. Когда-то я была полуголой девочкой, обвешанной украшениями. Но сейчас я не могла себе позволить эксплуатировать маленькую актрису. Это было бы насилием.

Насколько вам пригодился актерский опыт в режиссерском дебюте?

Мы работали с десятилетней девочкой Анамарией Вартоломеи. Я старалась объяснить ей все ситуации очень тщательно. Мы много с ней репетировали – и отдельно, и с другими актерами. Я показала ей фильм «Зази в метро» как прекрасный пример игры юной актрисы. Мы много импровизировали, особенно в отношениях матери и дочери, на уровне столкновения эмоций. Все, чему я научилась как актриса, действительно помогло мне в работе с актерами.

Как вы нашли Анамарию?

За четыре месяца мы посмотрели 500 девочек. Анамария увидела объявление на румынском вебсайте и пришла на кастинг. Мы сделали несколько проб, и она сразу поняла, что от нее требуется. Она быстро включалась, когда я давала ей указания, и интуитивно чувствовала, что надо делать, в отличие от других кандидаток.

Как вы думаете, послужит ли ваш фильм толчком к дебатам о грани между искусством и детской порнографией?

Эта тема уже была под запретом в 80-е. Многие художники считают ее греховной. Мне кажется, мой фильм может вызвать дискуссию – но именно о границах искусства, а не в связи с темой «как далеко мы можем зайти в раздевании ребенка?»

Что для вас значит образ Мами?

Мами была родом из Румынии, она все время молилась. И она со своими иконами, и Ханна с ее фотографиями, обе одинаково страстны в своих привязанностях. В этом и есть связь между тремя поколениями женщин в моем фильме. Мами защищала Виолетту, как старая добрая бабушка из сказок. Когда она умирает, все рушится.

Вы писали роль Ханны специально для Изабель Юппер?

Я много лет мечтала поработать с ней. Юппер – единственная актриса, способная играть героинь с «литературной» чувственностью. Она – многолика, умеет перевоплощаться в самых разных женщин, и это ее качество идеально подходит для Ханны, живущей в мире образов. И главное – я просто обожаю Изабель.

Работа с нею была огромным подарком для меня.

Наряды Изабель Юппер заставляют вспомнить актрис Золотого века Голливуда…

Костюмы создала Катрин Баба, которая прежде никогда не работала в кино. Я люблю американские фильмы и Золотой век в особенности. Мне хотелось, чтобы Ханна была похожа на «плохих» героинь той эпохи, например, на Бетт Дэвис. Катрин Баба отлично знает стили разных лет. Она – человек из мира моды, и это было очень важным для фильма. Я хотела, чтобы в костюмах Ханны были агрессивные, «хищнические» мотивы и чтобы на крупных планах на глазах Изабель была вуаль. Что касается Виолетты, это образ из 50-х, немного напоминающий Лолиту.

Как вы работали с композитором Бертраном Бергала?

Мы с ним друзья, и я очень люблю его музыку. Он пришел на съемочную площадку, потом принес в монтажную свой компьютер. Мне хотелось, чтобы саундтрек создавался одновременно с фильмом. Мы постоянно его обсуждали, вместе искали необходимую интонацию. Бертран использовал меллотрон – музыкальный инструмент, широко известный в 70-е. Мне хотелось воссоздать атмосферу сказки, но в финале перейти к резким, беспокоящим звукам. В лондонских сценах звучит английский рок. Бертран создал драматическую музыкальную композицию, которая расширяет смысл многих сцен.

Какую роль в вашем фильме играют декорации?

Я хотела создать такие интерьеры, в которых человек чувствовал бы себя потерянным. В жилище Ханны много зеркал, в которые она постоянно смотрится. Мне было важно, чтобы это «зеркальный», захламленный многочисленными предметами дом внезапно преображался, когда в нем включают свет. Это место, где чувствуется присутствие смерти, это святилище Ханны и ее могила, как в вампирских фильмах. Такие отсылки к B-movies показались мне интересными. Где-то на подсознательном уровне я думала и о фильмах Марио Бавы, и о картине Брайана Де Пальмы «Подставное тело».