Детально о кинофильме «Монах и бес»

 ИНТЕРВЬЮ СОЗДАТЕЛЕЙ ФИЛЬМА

Николай Досталь, режиссёр, из интервью газете «МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ»

— Почему вы так упорно бились за этот фильм? Могли бы жить припеваючи, снимая сериалы. А вы от всех предложений отказывались.

— Понимал, что это необычный и неожиданный проект. Мне казалось, что ничего подобного до этого в нашем кино не было, в том числе и по гротесковой форме. Все-таки в фильме «Монах и бес» большая комедийная составляющая.

— Вы изначально в главной роли блаженного Вани Семенова видели Тимофея Трибунцева? Могли бы Евгения Миронова пригласить.

— У меня был один артист, с которым пришлось расстаться по разным не очень хорошим причинам. А потом, на мое счастье, театр «Сатирикон» закрылся на ремонт, и Тимофей Трибунцев оказался свободен. Мне нужен был артист, готовый поехать в Кириллов, отпустить бороду… И Тимофей оказался лучше своего предшественника. Это стопроцентно его роль, к тому же на сегодняшний день — лучшая в его фильмографии. Тимофей сыграл две роли: человека и беса. Когда появляется бес, он играет только Ивана.

— Почему вы пригласили на роль Мефистофеля Георгия Фетисова? Можно же его так назвать?

— Я увидел Георгия в таком облике — с бородой и усами — на сцене театра Анатолия Васильева и понял: это то, что нужно. У меня была задача найти неизвестного артиста. Трибунцев — не такой уж медийный артист, его многие не знают. Мне и нужны были такие актеры. А уж бес-то точно должен был быть никому не знакомым. Вы меня не путайте с теми режиссерами, которые снимают суперизвестных артистов — Миронова, Машкова, Хабенского… Артисты могут быть замечательные, но у них — ассоциативные лица. Появляется такой артист в роли беса — и у зрителя возникают параллели с десятком ранее виденных ролей на разных каналах. Я сторонюсь медийных лиц. Мне нужны были Тимофей Трибунцев и Георгий Фетисов, которых широкий зритель не очень знает. Я нашел беса, которого никто в большом кино не знает. Он у меня на месте.

— Вижу, что вы довольны результатом.

— Я доволен, что одолел этот проект. Персонажи — эксклюзивные. Кино не очень-то фестивальное, скорее — для российского зрителя. Столько в нем рифмованных прибауточек. Как их перевести на другой язык? Мы с большим трудом нашли в Бостоне поэта, который сделал нам перевод для субтитров. Артисты говорят быстро, зритель не успевает иногда прочитать титры. Картина не станет хуже или лучше оттого, что получит или не получит награды. Они ведь для чего нужны? Для удовлетворения тщеславия. Иногда полезно на полочку поставить еще одну статуэтку. А картина живет своей жизнью. Я спокойно отношусь к наградам и к их отсутствию. Вот дали бы Тимофею Трибунцеву приз за лучшую мужскую роль! Вот это стало бы для меня подарком.

Николай Досталь, режиссёр, из интервью газете «ИЗВЕСТИЯ»

— «Монах и бес» вписывается в традицию кино, повествующую о чудесах и о страстях, но это по-настоящему смешной фильм. Открыть религиозную тему комическим ключом — способ приблизить ее публике?

- Говорить о серьезном надо с улыбкой, иронией. Даже в отношении такой сложной и вечной темы, как борьба с бесами, сидящими в каждом из нас. А борьба эта перманентна. «Монах и бес» существует на стыке сказки, житийной и фантастической истории. Но то, к чему я стремился, — это трагикомедия.

— Как складывалось сотрудничество с исполнителем роли простодушного юродствующего монаха?

— Работа с актером начинается с назначения его на роль. Я считаю, что в данном случае очень удачно «вычислил» Тимофея Трибунцева. Он до этого снимался у меня в небольших ролях, видел я его и на сцене, в театре «Сатирикон» Райкина. Образ Ивана Семеновича соответствует внутренней архитектонике этого артиста.

Для Георгия Фетисова, раньше игравшего в театре Анатолия Васильева, роль беса по имени Легион стала первой большой ролью в кино. И он справился с поставленными задачами. Мне было важно, чтобы зритель увидел неизвестный лик искусителя, ни в коем случае не медийное лицо.

— Вы не впервые снимаете в Вологде. Вдохновляют местные просторы?

— Да, четыре картины снял в Вологодской области — получилось как будто волей судьбы. Эти места покорили меня в 1994 году, когда я искал натуру для «Мелкого беса». Нужно было найти городок, где сохранились старинные деревянные домики, улочки, церквушки. В Вологде мы всё это нашли.

Когда же спустя годы я приступил к съемкам фильма о Шаламове, сам Бог велел приехать сюда, на родину Варлама Тихоновича. Но собственно Вологда как пространство, в котором можно развернуть предреволюционные события, уже не подходила. Нужные пейзажи мы нашли в Великом Устюге Вологодской области, там снимали детство и юность героя.

А как было не снимать в вологодских местах «Раскол», если здесь был в ссылке Никон? Сюда же «подтянули» и сцены с Аввакумом и боярыней Морозовой. В Кирилло-Белозерском монастыре я выбрал натуру для съемки «Монаха и беса». В Вологодской области я не только работаю, но и отдыхаю — в Ферапонтово. Там многие мои московские друзья, художники в основном, имеют домики. И вообще север России ближе моей душе, чем юг.

Юрий Арабов, автор сценария, из интервью GAZETA.RU

— Юрий Николаевич, вас знают как сценариста, последовательно работающего в христианском дискурсе. В новой картине Николая Досталя «Монах и бес» речь идет о черте, который стал человеком. Расскажите, как возник этот замысел?

— Режиссер дал мне почитать житие одного Киево-Печерского старца, которого черт принес в Иерусалим. Разрабатывая фабулу, я вспомнил концепцию Оригена, в I веке нашей эры писавшего о том, что любовь Божья и беса вылечит. В его гностической философии все существа, в том числе и демоны, проходят череду перевоплощений по «лестнице иерархий». Примерно к той же мысли пришел и М. Булгаков в «Мастере и Маргарите» — о том, что темные силы существуют для некоего высшего плана, недоступного пониманию человека. Также в сценарии есть отсылки к «Фаусту», к искушениям святого Антония, житиям святых, в частности к житию Никиты Новгородского, через молитву «перевоспитавшего» черта.

— В чем сложность работы с религиозным сюжетом?

— Сложность в эстетике. Режиссеры и писатели берутся за духовный материал, движимые честолюбием, но засада в том, что духовный материал почти никогда не получается. На экране невозможно впрямую показать святость. Надо очень осторожно подбирать интонацию. Я бы сказал, можно выехать только за счет юмора и сбивания пафоса.

— Ваша история — из разряда вечных сюжетов, а значит, не требует конкретной привязки ко времени. Действие фильма происходит во времена царствования Николая I. Почему вы выбрали именно этот временной отрезок?

— Понимаете, в современном контексте жанр религиозной притчи в чистом виде не работает. Это моралите с претензией на духовность, нужны дополнительные актуальные краски и смыслы. Поэтому я условно поместил фабулу в мир Лескова. Так что явление государя-императора — это на самом деле отсылка к его известной повести «Левша».

— За последнее десятилетие в российском кино четко обозначилась околорелигиозная тема... Симпатична ли вам эта тенденция?

— Ничего хорошего в этом не вижу. Пройдет время, и будет плеяда режиссеров, которые возьмутся за противоположную тему — разоблачение церкви. Да, действительно, сейчас есть некий тренд, идущий от слияния церкви и государства, и режиссеры это чувствуют. В любом случае если появляется тренд — это сигнал о том, что с данной темой пора завязывать, поскольку для художника быть в моде — дело непочтенное. Я искренне надеюсь, что больше ничего такого не буду писать. Хочется верить, что картина получилась вне тренда и больше чем тренд — сюжет в ней совершенно оригинальный и таких сюжетов в литературе еще не было.