Детально о кинофильме «Затмение (2015)»

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТРИЛЛЕР

В фильме «Затмение» Алехандро Аменабар вновь обращается к одному из своих излюбленных жанров - триллеру. «Для меня этот проект стал возможностью вернуться к жанру, который ознаменовал самое начало моей карьеры – мой режиссерский дебют «Дипломная работа» был триллером. В нем я попытался продемонстрировать почти гипнотическую мощь простого созерцания ужаса. Затем я снял галлюцинаторную и лихорадочную ленту «Открой глаза», где соседствовали сны и реальность, и, наконец, кульминацией стал фильм «Другие» - попытка возродить дух старого доброго саспенса. Я всегда ищу что-то, что бы подстегивало меня, побуждало к чему-то – энергию, которую порой можно обнаружить, обращаясь к совершенно разным вещам. Вот почему я работаю в самых разных жанрах: драма, хоррор, саспенс – или прибегаю к их смешению, как, например, в фильме «Агора»».

Последний момент отмечает и продюсер картины Фернандо Боваира: «В «Затмении» наблюдается смешение жанров, что дало Алехандро повод не придерживаться четко их канонов. Название фильма получилось очень подходящим, так как во многом картина повествует о причудливости и сложности человеческого разума».

«Кое-что из того, что происходит в фильме, можно отнести к жанру ужасов, хотя проект и заявлен как психологический триллер с элементами детектива, - говорит Аменабар. – Он был создан преимущественно под влиянием триллеров и американских «ужастиков» семидесятых – «Изгоняющий дьявола», «Ребенок Розмари» и других. Во всех них есть элемент сдержанности, которую я постарался передать. «Другие» появились на свет благодаря фильмам сороковых – шестидесятых годов, ну а этот вдохновлен семидесятыми. Мне хотелось вернуть эту характерную неторопливую интонацию. И главное – я хотел сообщить нечто очень серьезное, которое должно было быть воспринято так же серьезно».

Члены творческой команды Аменабара демонстрируют такое же почтение к жанру триллера, что и он. «Когда Алехандро пригласил меня к участию в этом проекте, - рассказывает оператор-постановщик Даниэль Араньо, - он заявил, что очень важно, чтобы все сцены в фильме выглядели абсолютно правдоподобно. Как он сказал, зритель должен быть уверен, будто смотрит кино, снятое в семидесятые, с содержательными диалогами и мрачноватой атмосферой. Зритель должен ощущать тесную связь с персонажами, а сюжет должен быть убедительным. Нам пришлось отказаться от всех предметов, которые ассоциируются с современностью, чтобы создать достоверную атмосферу саспенса и позволить истории медленно вести вас за собой».

ГРАНЬ МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ В ЧЕЛОВЕКЕ

Основанный на реальных событиях, имевших место в США в 80-е годы прошлого века, фильм является, по выражению Фернандо Боваиры, одновременно «отражением зла и исследованием темных закоулков человеческого разума». Феномены, ныне известные как «сатанинская паника» и «сатанинское ритуальное насилие», появились в США на фоне возрастающей политической и религиозной мощи, и за неожиданно краткие сроки распространились по всему миру. Суть их сводилась к тому, что публика (в немалой степени с подачи евангелистских проповедников и локальных церковных общин) внезапно уверовала в существование масштабнейшего «сатанинского заговора», в котором-де участвовали миллионы жителей Америки. Утверждалось, в частности, что участники заговора регулярно и в огромных количествах совершают жертвоприношения – как животных, так и людей, - а также подчинили своей воле все влиятельные круги и организации США. «Волна обвинений и признаний, связанных с «сатанинской паникой», была поистине ошеломляющей, - рассказывает Алехандро Аменабар. – Множество семей было разрушено, в обществе царили хаос и паника. В ряде случаев эта истерия стала причиной серьезных преступлений. Чрезвычайно любопытно взглянуть на эти происшествия с точки зрения человека, живущего в двадцать первом веке».

«Исследование мозга представляет собой новое поле для ученых. До сих крайне мало известно о том, как функционирует наша память, и как на нее влияют время и манипуляции извне, - говорит Фернандо Боваира. – Хотя религия и наука принадлежат к разным лагерям, как неустанно подчеркивал биолог и психолог Стивен Джей Гульд, тем не менее психология по-прежнему еще очень молода как наука и легко может впасть в предрассудки. Герои нашего фильма Рэйнз и преподобный Бомонт очевидно сражаются по разные стороны баррикад, однако они ближе друг к другу, чем сами могли бы предположить».

С того момента, как становится известно о преступлении, персонажи фильма погружаются в мир поисков, видений, жутких ритуалов и черных месс. Лихорадочно они ищут доказательства, которые подкрепили бы их подозрения и отправили преступников на скамью подсудимых. «По мере того, как росла «сатанинская паника», возрастала и роль масс-медиа и «очевидцев» тех событий», - замечает Аменабар.

И сам город, где разворачиваются события фильма, и его окрестности становятся самостоятельными действующими лицами, наполняя картину новыми дополнительными смыслами. «Отличительная черта Среднего Запада – это обширные открытые пространства, на которых размещаются очень компактные сообщества, - рассказывает режиссер. – Перед нами типичный не очень густонаселенный американский городок, где все знают друг друга. В таких замкнутых местах, если кто-то совершил какой-нибудь проступок, его чувство вины удесятеряется. Вина – вот что сильнее всего действует на наших главных героев».

«Фильм Аменабара дает нам понять, почему мы так хотим пугаться; почему нам нравится, когда нас пугают; почему мы и стремимся к этому, и бежим от этого, - говорит Итан Хоук. – Он показывает, какую большую роль играют для нас вина и страх».

«Это картина о страхе. О том, насколько мы способны взглянуть своим страхам в лицо и о том, как порой эти страхи оборачиваются нашим худшим кошмаром, - считает Фернандо Боваира. – Фильм построен как детективное расследование, но в ходе этого расследования так и не обнаружено ни одного доказательства, указывающего, что преступление вообще имело место. В детективах хаос провоцирует кого-то на совершение преступления, после чего тот, кто расследует дело, восстанавливает порядок. Но Брюс в «Затмении» так запутывается в обстоятельствах дела, что хаос только усугубляется. Охотник за истиной сам становится дичью».

ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО

В фильме, полностью снятом на английском языке, собрался интернациональный актерский ансамбль. Главные роли в «Затмении» исполняют американец Итан Хоук («Отрочество», «Тренировочный день») и англичанка Эмма Уотсон («Гарри Поттер», «Красавица и чудовище»). «Герой Хоука Брюс Кеннер – один из самых смышленых и загадочных парней в городе. Ну а Анджела, которую играет Эмма Уотсон, - это ангелочек, который пускай и немного говорит, но щедро рассыпает вокруг себя искры света», - говорит Аменабар.
По словам самого Хоука, его персонаж не до конца ему понятен. «Когда мы приступили к съемкам, Итан сказал, что это рассказ о человеке, который спит на ходу. А я на это ответил ему, что нет, это рассказ о человеке, который постоянно начеку и ничего не может ускользнуть от него, - вспоминает Аменабар. – Больше всего меня, пожалуй, удивило, что Итану удалось показать столько концентрированной энергии в человеке, который, как выясняется в конце концов, страшно перепуган».

Триггером всей истории становится обвинение, выдвинутое юной Анджелой Грей против своего отца. Благодаря этой застенчивой девушке на свет выплывают такие вопросы, которые прежде никто не отваживался поднимать. «Пожалуй, это одна из самых тяжелых ролей, которые мне приходилось играть, - признается Эмма Уотсон. – У Анджелы была очень нелегкая судьба. Она выросла в доме, где двое человек страдали от тяжелой зависимости – ее бабушка и отец были алкоголиками. Когда девочка была еще маленькой, ее мать погибла в автокатастрофе. В общем, у нее трудное прошлое».

Почему на роль девушки из сельского района Северной Америки взяли британскую актрису? Как выясняется, у Аменабара на этот счет не было ни малейших сомнений: «Эмма – потрясающе талантливая и чуткая актриса, она идеально ухватила суть этого проекта. Когда ты снимаешь подобное кино, тебе нужны соучастники (смеется), люди, которые бы понимали, что ты хочешь сказать. Когда Уотсон прибыла на съемочную площадку, она мгновенно все поняла».

Одной из основных трудностей при кастинге был следующий момент: необходимо было, чтобы актер смог объяснить теорию регрессии исчерпывающе точно, но в то же время доступно, чтобы она была ясна и широкому кругу слушателей. При этом он должен был производить на публику приятное впечатление и преподнести свое объяснение с известной долей юмора. «Оказалось не так-то просто найти человека, который создал бы достаточно авторитетный образ, которому бы верили, пока он рассказывает о терапии, - рассказывает режиссер. - С каждой новой пробой с этой задачей все лучше справлялся Дэвид Тьюлис».

«Рэйнз – психотерапевт, который, в частности, работает над восстановлением утраченных воспоминаний. Это очень упрямый и упорствующий в своем мнении человек, и поколебать его уверенность в том, что оккультизм или религия – это чушь, абсолютно невозможно, - так описывает своего героя Тьюлис. – Он полная противоположность отцу Бомонту и всецело стоит на научных позициях. Соответственно, Рэйнз хочет разгадать загадку этого дела исключительно научными методами и совершенно убежден, что его подход к работе единственно верный. Поэтому я считаю именно его причиной многих проблем».

Как справедливо отмечает Тьюлис, его персонаж и священник Бомонт демонстрируют единство противоположностей. «Знание, которым обладает психиатр, и вера – две стороны одной медали, - отмечает Лотэр Блюто. – Я играю человека, который принимает и учитывает церковные правила, но не следует им слепо во всем, поскольку он не экстремист. Я звено между публикой и фильмом. И мне нравится, как наша картина вынуждает вас занять определенную сторону».

Остальных членов семейства Грей подбирала кастинг-команда во главе с Джиной Джей, ранее уже работавшей с Аменабаром над фильмами «Другие» и «Агора», и Джейсоном Найтом. На роль отца Анджелы Джона Грея был утвержден шведский актер Довид Денсик.

«Довид был самым неортодоксальным выбором на эту роль, - отмечает Аменабар. – Наиболее очевидным вариантом было бы, конечно, взять кого-нибудь явно зловещего вида, но мы предпочли Денсика, который скорее напоминает легендарного голливудского актера Петера Лорре и производит более уязвимое впечатление. Благодаря этому вы лучше ощущаете с ним эмоциональную связь. У Довида вид как раз достаточно хрупкий, достаточно виноватый – но в то же время в его глазах виден мрак, который скрывает множество тайн».

«Я по-прежнему считаю, что история эта не особенно масштабная – здесь совсем немного действующих лиц, - но очень сложная. Кажется, каждый раз, когда я читаю сценарий, обнаруживаю новые углы, под которыми можно ее рассмотреть», - говорит Денсик.
Зрители наверняка будут поражены, увидев, как Дейл Дики перевоплотилась в мать Джона, Розу Грей. «Это женщина с очень печальной судьбой, - говоритактриса. – Практически в каждой сцене с ее участием мы видим яростный выплеск эмоций, гнев или смятение».

Последний член семьи Грей – пропавший брат Анджелы Рой, которого играет канадский актер Девон Бостик. «Он фантастически прошел пробы, - вспоминает Аменабар. – Уже сильно позже я узнал, что Бостик довольно известный комедийный актер у себя на родине».

МАСШТАБНЫЙ ПРОЕКТ ДЛЯ МЕЖДУНАРОДНОЙ АУДИТОРИИ

Бюджет фильма «Затмение» - совместного проекта канадских и испанских кинематографистов - составил $20 млн. Работа над картиной заняла три месяца. Подготовительный этап стартовал в Испании (там же разрабатывался и дизайн картины), однако вскоре деятельность команды переместилась в Канаду. «При работе над картинами такого рода очень важно уделить много внимания натурным съемкам и фону для них, - говорит Фернандо Боваира. – Алехандро дал нам ясно понять, насколько большое значение это имеет для него. С экономической точки зрения было бы разумнее снимать натуру в Северной Америке, а интерьеры в Испании. Но съемочный процесс предполагает полное погружение, чего бы нам в таком случае не удалось бы обеспечить – пришлось бы разделять команду, дробить и сверять рабочие графики… Таким образом, мы решили полностью проводить съемки в Америке, что к тому же позволяло добиться абсолютной аутентичности». «В Торонто нам предложили замечательные финансовые условия, - отмечает линейный продюсер фильма Кольдо Суасуа. – Я уже не говорю о том, что этот город очень популярен среди кинематографистов, здесь снимается множество фильмов, работает множество профессионалов и прекрасная инфраструктура».

Съёмки картины начались в середине апреля 2014 года, а завершились в середине июня.

Художник-постановщик Кэрол Спир, сотрудничавшая также с Дэвидом Кроненбергом и Гильермо дель Торо, так рассказывает о своей работе на «Затмении»: «Тщательная подготовка к проекту – залог успеха. Я постаралась узнать как можно больше о регрессивной терапии. У меня есть подруга – самый настоящий психоаналитик, и я провела с ней множество часов, расспрашивая о том, что происходило в интересующее нас время».

Конечный результат получился очень близким к тому, что представлял себе режиссёр. «Мы наблюдаем Миннесоту словно бы через фильтры триллера. По правде говоря, настоящая Миннесота больше похожа на то, что показано в «Фарго». Реальная Миннесота – штат безупречно чистый, к чему бы это ни относилось – тюрьмам, полицейским участкам, улицам, домам… Мы, однако, предпочли более «загрязненный» облик. В том же здании, где расположено отделение полиции, находится еще одно учреждение, и мы видим скученно стоящих людей, видим протечки. И дом Греев выглядит примерно так же неряшливо», - рассказывает Аменабар.

Все натурные съёмки проводились незадолго до заката – это было непременным условием Даниэля Араньо. «Мы зовем это время «волшебный – или золотой - час», - говорит он. – В эти моменты все выглядит неопределенно. Это не вечер и не день. Свет падает так необычно, и неизвестно, что он скрывает; появляются тени… Я очень рад, что мне удалось опробовать такой тип освещения».
«В том, что касается освещения, мы вдохновлялись «Вердиктом» Сидни Люмета, «Изгоняющим дьявола» Уильяма Фридкина и «Разговором» Фрэнсиса Форда Копполы, - продолжает Араньо. – Это фильмы, в которых камера сопровождает зрителя очень мягко, элегантно и ненавязчиво. Она не грубо побуждает тебя посмотреть в какое-то определенное место, а лишь направляет публику, открывая перед ней двери. Камера соблазняет, медленно вводит зрителя в тот мир, где его ждут действующие лица и где начинается рассказ. Задача в том, чтобы сохранить смутный дух той эпохи, но не создавать впечатления, что ты смотришь ретро-фильм. Было необходимо сделать картинку доступной для современной аудитории. Поэтому я сделал цвета и контрасты более насыщенными, чем было принято в то время, когда с освещением активно играли в основном в документальном кино. Здесь же мы попробовали применить его в психологическом ключе а-ля Поланский, чтобы с помощью света и тьмы подчеркнуть контраст между уже известным и неизвестным».

Едва ли не сложнее всего оказались съемки сцен, связанных непосредственно с регрессией. Режиссер и оператор задались вопросом, как показать действие гипноза, не скатываясь в клише и не ограничиваясь намеками на этот процесс. «Каждый раз, когда мы старались отразить внутреннее состояние Джона, Брюса или Розы, то делали это в старомодной манере, прибегая к различным особенностям фокусировки. Важная деталь в фильме – то, что периодически какие-то элементы кадра показаны вне фокуса. Некая осознанно примененная старомодность проявляется и в автомобильных сценах, снятых с применением рирпроекции. Даниэль хотел снимать их по старинке, и вместо того, чтобы воспользоваться синим экраном, мы задействовали рирпроекцию так, как это делалось еще в фильмах Хичкока. Благодаря этому сцены выглядят более элегантно. Мы потратили на обсуждение таких тонкостей много времени, и в конце концов самыми действенными оказались самые простые решения: игра с фокусировкой, линзами и использование самых причудливых фокусных расстояний. И все это мы осуществляли прямо по ходу съемки, не прибегая к цифровым эффектам на постпродакшне, хотя впоследствии нам не раз потребовалась ретушь».

Поскольку события в фильме происходят в «доцифровую» эпоху, оператор Даниэль Араньо дополнительно акцентирует на этом внимание, воссоздавая текстуру фильмов семидесятых годов. «Чтобы подобное несовершенство картинки казалось более реалистичным, мы выбрали камеры, с помощью которых легче всего имитировать текстуру, придающую коже гладкость, а также давая объекты вне фокуса, что было обычным делом в те годы. Благодаря этому исчезает присущая современному кинематографу электронная резкость картинки и не возникает впечатления, что вы смотрите фильм, снятый в наши дни».

ОБРАЗЫ ГЕРОЕВ

Хотя публика, возможно, не сразу отдает себе в этом отчет, однако то, как она воспринимает героев фильма, в немалой степени зависит от того, во что они одеты и как выглядят. Так считает художник-постановщик картины Соня Гранде. «Дизайн костюмов – это пластическая форма, которая обладает цветом, объемом и текстурой и играет в кадре собственную роль, - говорит она. – Одежда не только прикрывает тело персонажа, но также сообщает определенную информацию о нем, которая будит в зрителе разные чувства и мысли. Одежда подчеркивает основные черты героев, тем самым дополняя повествование и общий стиль картины. Костюмный дизайн призван усилить и дополнить визуальный словарь фильма».

«Труднее всего было с Эммой, - рассказывает Аменабар. – Когда подбираешь гардероб для актрисы, которая является «иконой стиля», то понимаешь, что нельзя одеть ее абы во что. У нас были ассоциации с флером девственницы – шелк, цветы… Меж тем Соня неожиданно предложила ей рабочий халатик, и оказалось, что это прекрасный выбор! То же самое произошло с Розой и ее банным халатом. У Сони великолепное видение героя. Брюса она хотела одеть элегантно, чуть более ярко, чем получилось, но тут уж Итан воспротивился. Ему не хотелось выглядеть красавцем».

«Если за ваш гардероб отвечает Соня Гранде, вы - счастливец, - говорит оператор Араньо. – На наших летучках все делились опытом, который мог пригодиться для разработки образов персонажей – какими-то деталями и соображениями, которые не были прописаны в сценарии, но могли оказаться неоценимыми. То, что предлагала Соня, приводило меня в восторг. Я видел, насколько творчески и поэтично она подходит к облику героев. Эстетика имеет для нее большое значение, и она отлично разбирается в вопросах освещения». Последний факт крайне важен: от того, насколько хорошо будут понимать друг друга художники и оператор, зависит конечное воплощение режиссерского замысла.

«Суметь ярко обрисовать действующих лиц, дополняя тем самым повествование, – главная задача художника-постановщика в том эстетическом, визуальном и поэтическом нарративе, который разворачивается параллельно прочим дискурсам фильма (декорации, операторская работа, актерская игра, музыка). Если эта задача выполнена верно, зритель лучше ориентируется в происходящем, - говорит Соня Гранде. – Наша работа состоит в том, чтобы оживить персонажа, до этого существовавшего только на бумаге. Это не значит просто придумать для него/нее платье или костюм. Это значит, что нужно создать новую личность. Я вдохновлялась работами Ральфа Гоингса, Ричарда Эстеса и других художников-фотореалистов».

Когда последние примерки подошли к концу, настал черед репетиций. «Ты думаешь, что это ты приглашаешь актера к участию в фильме, но на самом деле это делает сценарий, - говорит Аменабар. – Это он зовет к себе артиста, а мы ждем момента, когда эти двое совпадут. По сравнению с другими проектами мы репетировали очень мало, потому что Итан до съемок был свободен всего неделю. Я не уверен, что мы и эту-то неделю целиком посвятили репетициям, но вообще они очень полезны – иногда по ходу действия приходится менять все, что было до этого в сценарии. Становится понятно, какие сцены слабоваты, а какие и вовсе можно вырезать - именно так, кстати, и произошло в данном случае. К тому же ты лучше представляешь себе длительность сцен и понимаешь, что и как можно перекомбинировать… Пока мы снимали «Затмение», то и дело упражнялись в чем-то подобном».

Хотя рабочий процесс, как водится, был напряженным, его сильно облегчало то, что члены команды очень сдружились между собой. «За это время мы стали настоящей семьей, - говорит Кольдо Суасуа. – Тем легче было приступать непосредственно к съемкам – благодаря фундаментально проведенному подготовительному периоду все сотрудники работали слаженно; каждый, так сказать, сделал свою домашнюю работу». Особое место в этой подготовке занимала превизуализация. «Она позволяет представить в 3D, как будет выглядеть будущий фильм, - поясняет Аменабар. – По мне, так один вечер за виртуальными декорациями стоит целой недели, проведенной среди реальных декораций. Вначале я делаю обычные фото, затем на их основе выполняются 3D-модели. Я стараюсь подготовиться к работе по максимуму, хотя в процессе все равно приходится проявлять гибкость».

НОВЫЙ ОПЫТ АЛЕХАНДРО АМЕНАБАРА

«Затмение» - шестой полнометражный фильм Аменабара и третий, снятый им на английском языке с международной командой. Верный своему обыкновению знакомить со своими лучшими работами как можно более широкую аудиторию, он вновь представил своей команде проект, позволяющий стереть все языковые границы. «В детстве и юности я смотрел много американского кино. Мне кажется, что я ассоциирую себя с ним», - говорит режиссёр.

«Алехандро четко знает, чего хочет, - говорит Кэрол Спир. – Не могу сказать, чтобы у нас были какие-то особые проблемы взаимопонимания, когда мы подбирали локейшн и отсматривали кучу фотографий. Ему нужна была «небогатая Америка», которая бы смотрелась реалистично, и мы оправдали его ожидания».

«Каким-то образом он помнит все детали того, чего хочет добиться, - удивляется Эмма Уотсон. – Он точно знает, чего ждет от тебя, и это сильно облегчает работу. Он очень конкретен».

«Мы прекрасно поработали вместе, - вторит им Даниэль Араньо. – Сначала было не вполне ясно, в каком именно направлении мы движемся, но я всегда чувствовал, что меня не оставляют без поддержки. Когда с самого начала знаешь, что должен получить на выходе, это не так интересно. Благодаря Алехандро съемочный процесс получается очень…живым».

Итан Хоук, для которого «Затмение» стал далеко не первым триллером в его карьере, утверждает, что решающей причиной, по которой он согласился сниматься в этом фильме, стала личность режиссера: «Это умный парень, и он знает толк в интонациях и настроении».

Как можно сохранять спокойствие, когда работаешь над картиной, представляющей собою смесь триллера и хоррора и посвященной проблемам человеческой идентичности и памяти? Тем не менее Аменабару это отлично удавалось, как свидетельствует Дэвид Тьюлис: «Алехандро был очень спокоен. Это вообще была одна из самых спокойных съемочных площадок, на которых я работал. Он очень мягкий, очень доброжелательный человек, но при этом прекрасно понимает, чего хочет. Если нужно, он не скупится на дубли и может быть очень настойчивым, несмотря на свой негромкий голос и мягкие манеры».

Весьма непростой задачей в ходе копродукции стала необходимость совместить две такие непохожие между собой культуры, как испанская и канадская. «Никто из нас никогда не работал в Канаде, - вспоминает Фернандо Боваира. – Главное, что от нас требовалось – готовность к сотрудничеству и комфортная рабочая обстановка. Первое у нас было, а второе мы сумели обеспечить. Под конец стало ясно, что национальность не имеет ровно никакого значения. Все мы трудились над общим проектом и все следовали указаниям Алехандро».

«Не в первый раз после работы с Аменабаром задумываюсь о его творчестве, - признается Соня Гранде. – О его фильмах, сценариях, мирах, которые он создает; о его географии и персонажах, которые нередко кажутся, хоть он и говорит об их реалистичности, воплощениями какой-то высшей концепции. С чем-то подобным вы порой сталкиваетесь в реалистической живописи – хотя она вроде бы и имеет отношение к обычной жизни, но нередко темы, которые затрагиваются на этих полотнах, остаются незамеченными обществом или, я бы даже сказала, отвергаются им. Мне кажется, эстетика, которую использует Алехандро, позволяет нам совершить масштабное путешествие по его ментальному пространству. Говорим ли мы о реальности? Да. Но о той реальности, которую порождает человеческий разум. Мы ведем речь о ментальной географии».

Через восемь месяцев после завершения съемок был получен мастер-позитив фильма, и творческая группа приступила к этапу постпродакшна. Цифровые эффекты решено было задействовать очень умеренно. «Интересно, что когда мы попробовали вставить в картину один цифровой дубль, она его просто не приняла! – признается Аменабар. – Со звуком мы тоже решили работать очень аккуратно». Звукорежиссер Габриэль Гутьеррес так описывает свою работу: «Было необходимо добиться той драматической интенсивности, какой требует триллер, не увлекаясь сверх меры звуковыми эффектами – как, например, мы бы поступили в случае с хоррором. Так как речь идет о детективе, мы постарались создать соответствующую таинственную, будоражащую атмосферу, которая помогала бы зрителю следить за сюжетом и сближала бы его с действующими лицами фильма». В некоторых, наиболее «детективных» сценах Аменабар и звуковики отметили удивительный побочный эффект: «Звуки вдруг становились настолько реальными, что, казалось, раздаются буквально отовсюду. Трудно было сразу понять, откуда именно доносятся голоса, и это, конечно, прекрасно подчеркивало и усугубляло нужную нам атмосферу напряженности».

С особым тщанием команда звукооператоров подошла и к работе над теми сценами, в которых задействованы аналоговые технологии. «С самого начала съемок мы подготовили специальные устройства для записи и дальнейшей обработки звуков, полученных подобным образом, - говорит Гутьеррес. – В некоторых случаях мы использовали аналоговые же записывающие устройства, чтобы лучше воссоздать их магию».

Магическим можно назвать и саундтрек фильма. Секрет его волшебства, по мнению самих создателей картины, состоит в идеальной синхронии звукового дизайна, разработанного Габриэлем Гутьерресом, и музыкой, написанной Роке Баньосом. «В некоторой степени «звуковой портрет» персонажей определяется тем, какая среда их окружает. В зависимости от того, где и в какой ситуации они находятся, раздаются – или утихают – определенные звуки, - рассказывает Гутьеррес. – Какие-то из них явно выражены, какие-то – воспринимаются практически на подсознательном уровне. Они различаются в зависимости от психического состояния героев».
«Чтобы проникнуться ощущениями действующих лиц, в которых грусти – а иногда и прямой тоски и отчаяния - заметно больше, чем радости, я старался понять этих людей, понять, почему они ведут себя именно так. а не иначе. Важно уметь поставить себя на место другого, даже если ты не разделяешь его взгляды. Это единственный способ показать людям, что творится у них в душе».

Любопытно, что это второй случай, когда Аменабар, предпочитающий сам писать музыку к своим фильмам, доверил сделать это другому композитору. Он объясняет это решение так: «Бесспорное достоинство Роке в том, что он будто бы читает мои мысли. Это стало ясно после первой же пятнадцатиминутной сюиты, написанной им, когда он еще не видел фильма. Роке даже лучший композитор, чем можно представить. Он прекрасно подстраивается под требования момента и пишет просто замечательную музыку. Скажем, у меня тема сатанизма ассоциировалась с чем-то диссонансным, однако Роке сочинил тему, которая порой звучит как григорианские песнопения, а порой как колыбельная, и это оказалось именно то, что надо».

* * *
Для разной аудитории название «Затмение» обладает самыми различными смыслами. Но, вне зависимости от значения этого слова, фильм наверняка придется по вкусу той части широкой публики, которая предпочитает эффектное и непредсказуемое зрелище.
«Затмение» вполне можно было бы причислить к фильмам ужасов, однако у этой картины есть и второе дно – она рассказывает о том, как бороться со своими глубинными страхами и противостоять им. Это психологический триллер, а также фильм о причудливости человеческой психики и тщательное исследование нашего подсознания, наших внутренних демонов. Впрочем, в некоторой степени это и семейная драма: те самые демоны способны слишком легко разрушить человеческую жизнь – как нашу собственную, так и чужую», - отмечает Фернандо Боваира.

«Это кино развлекает, удивляет, пугает. держит в напряжении – но, кроме того, оно заставляет вас задуматься и захотеть обсудить его после просмотра», - говорит канадский продюсер картины Кристина Пиовезан.

«Это саспенсовый фильм, снятый со всей серьезностью, - говорит Алехандро Аменабар. – Я люблю триллеры и фильмы ужасов, которые сделаны без иронической отстраненности. Против юмористических хорроров я ничего не имею, но в целом все-таки предпочитаю образцы жанра, сделанные «по-серьезному». «Затмение» - не просто хоррор. Он повествует о страхе, об уязвимости человеческого разума. О том, как сильно мы можем бояться, и о том, как страх мешает нам думать и видеть вещи такими, каковы они есть».